Сегодня маевка или "hишатак мерелоц"

.
По традиции, 2 мая мы посещаем тот небольшой участок земли, обнесенный глухим забором, который в официальных документах называется Армянским филиалом Ваганьковского кладбища.
Я же его называю hАйк-парком.
Вернее, называл...

В своём дневнике Нагибин записал 7 января 1951 года:
"Сегодня хоронили Андрея Платонова...
Этого самого русского человека хоронили на Армянском кладбище. Мы шли мимо скучных надгробий с именами каких-то Еврезянов, Абрамянов, Акопянов, Мкртчанов, о которых мы знали только то, что они умерли".

Да, это очень перенаселенное кладбище и внизу покоятся останки десятков тысяч людей, намного больше, чем может показаться с поверхности. Могилы, памятники, статуи и решетки просто-таки жмутся друг к другу и порой не оставляют даже малейшего просвета для прохода.
Всегда все кладбища - это самые мрачные и страшные места на земле. Но здесь совсем по-другому; здесь чувствуешь странную, почти мистическую отрешенность и умиротворение.
И даже эти могильные камни, которые по своей сути есть нечто гнетущее, здесь воспринимаются всего лишь частью чего-то великого, намного большего, чем это кладбише, где покоятся люди, оказавшиеся так далеко от родной земли.
Что за таинственная сила постоянно рассеивает народ горы Арарат по всему свету с какой-то непостижимой человеческому пониманию целью?
Каждое мгновение, проведенное на этом кладбище, дает поразительно отчетливое ощущение того, что абстрактно называется «забытость». Или «потерянность».
Забытость, или потерянность, — такая абсолютная, что кажется, будто забыты и потеряны здесь все, живые и мертвые, и ты сам в первую очередь.
А эти фамилии, имена и даты словно говорят: люди здесь более забыты и потеряны, чем если бы вовсе не приходили в бренный мир.
Скорбное молчание мертвых здесь успокаивает и помогает на многое взглянуть по-другому. Отсюда многие явления жизни воспринимаются, так сказать, с противоположной точки зрения.
Быть может, единственно правильной.
И само собой становятся бессмысленными споры о том, правильно ли нахождение единственной в Москве Армянской церкви в центре кладбища. Это последнее в Москве место, где еще теплится Армянский Дух; он еще пытается нам, по всей видимости, сообщить что-то очень важное, но мы не желаем или не можем понять что именно.
Дети, которых приводят крестить, веселые новобрачные, молящиеся верующие и гробы...
Все это кажется любительским видеофильмом, который проигрывают в ускоренном режиме. Словно армяне проживают свою жизнь в десятки раз быстрее, чем другие.
И не успевают разобраться с настоящим, ибо постоянно копаются в прошлом, превращая настоящее в сущий ад.
А будущее — в ничто.
Вот ты входишь в ворота и пока доходишь до церкви, ты видишь настоящее своей нации. Камни молчат, ибо живые молчаливо говорят о многом: они пережили опасность быть армянином.
Теперь они переживают всю позорность бегства от этого.
И когда находишься рядом с ними, ты чувствуешь, что ты со своей нацией и ее судьбой. Трагической и позорной.
И ты понимаешь, что есть глубокая закономерность в кричащем здесь отсутствии грани между живыми и мертвыми, между жизнью и смертью.
Потому что давно умерла самая главная жизненная энергия народа — умерла Национальная Мысль.
Но никто этого не замечает.
Только здесь, в московском hАйк-парке, в этом причудливом симбиозе живых и мертвых, в состоянии отрешенности и умиротворенности, в ощущении забытости и отчаяния,— рождается понимание потери, которую необходимо восполнить, иначе нация вся превратится в сплошное кладбище.
Необходимо оживить Национальную Мысль.
Это и пытался делать "Юсисапайл" за все годы своего существования.
Но против него всегда ополчались внутренние враги; преследовали и назаряновский журнал (вплоть до конфискации номеров и годичного запрета на выпуск), и новый "Юсисапайл" (вплоть до сжигания тиражей в топке часовни).
В озникает резонный вопрос: изменилось ли что-нибудь в армянской среде со времен Степаноса Назарянца, то есть за без малого 150 лет?
Ответ один - практически ничего, если не считать появления Интернета.
Но и то, слава Богу: видать, его придумали специально для армян и, в том числе, гонимого "Юсисапайла"...

Давид Балаян
Член Армянского отделения
«Международное Перо»