Давид Балаян

Эхо на вершине Арарата

(из сборника рассказов)

Вместо предисловия

На земле живет около 10 миллионов армян, это - малая частица человеческой семьи. Армяне никогда не были многочисленны и не раз оказывались на грани исчезновения. Тем не менее, нельзя говорить об истории цивилизации, не обращаясь к наследию армянской культуры, к тому, о чем думали и что чувствовали армяне, о чем писали и что совершили.
История армян насчитывает 40 веков, начинаясь от времени расселения людей вокруг священной горы Арарат, с вершины которой Бог разговаривал с Адамом и Евой.
Здесь же армяне познали Бога и стали первой в истории христианской страной посреди окружающего языческого мира. И прошли с тех пор путь, о котором Римский Папа сказал: «он так похож на путь Святого Креста».
В течение многих веков армяне жили как единый народ в своей стране, на Армянском нагорье. Они выстроили много храмов, школ и жилищ. Потом их земли были захвачены, народ изгнан и рассеян по всему миру.
Временами замкнутые в своем образе жизни и в своем духовном единстве, временами свободно вливаясь в океан других культур, всегда в творчестве, страданиях и противостоянии, армяне сохранили свой неповторимый духовный облик.
Армян история научила тому, что смысл и спасение человеческой личности только в том, чтобы стоять неколебимо, ставя перед собой высокую цель в границах своей подлинной системы ценностей.
И когда все будет сказано, описано и увековечено, останется История, неоконченная и необъясненная. И будут заданы вопросы, которым нет окончательного ответа. Из века в век передаются четыре вопроса, четыре тайны.
Прежде всего, это тайна сохранения. Как удалось этому народу сохранить себя в изгнании и рассеянии, не имея своей государственности, в условиях, в которых не уцелели многие другие народы?
Во-вторых, это загадка отклика. В поступках, мыслях и высказываниях людей и сейчас отражается влияние человеческого опыта, накопленного этим немногочисленным древним народом. Почему его голос звучит так, что он слышен и в искусстве, и в науке - практически во всех сферах духовной и интеллектуальной деятельности?
Необъяснима тайна страданий, превосходящих понимание и продолжающихся даже сегодня, в эту минуту.
И, наконец, загадка языка, отражающая единство земли и народа, веками разделенных и стремящихся к обретению общей независимой жизни.
Я уверен, что мой народ, который с такой яростной интенсивностью и мучительной болью помнит свое прошлое и передает эту память следующим поколениям, народ неукротимой творческой энергии - не отречется от надежды взращивать урожай будущего вместе с другими народами, урожай, семена которого сеял и он.
И сейчас, спустя тысячелетия, армяне - немногочисленный, рассеянный по земле, гордый народ - конечно же выстоит, как всегда вдохновленный своим высоким стремлением. Этот народ полон надежды увидеть необычайное, его воображение создает невиданные мечты, и Эхо его голоса не умрет никогда!

Моя Армения

Я жил с матерью в огромной московской коммуналке.
И знал, что я армянин. Это знание пришло ко мне через армянский язык матери, на котором она разговаривала со мной в тех случаях, когда хотела, чтобы сказанное ею больше никто не понимал.
Это был наш секретный язык общения друг с другом, и, может, поэтому с тех пор армянский для меня ассоциируется с материнской любовью, семьей и душевной теплотой.
Наверное именно эта магическая сила родного языка побудила меня позже заняться литературой и мощью Слова.
Я не знал и она мне ничего не рассказывала о нашей нации, о том, почему мы оказались в Москве и куда делись все наши родственники, фотографии которых висели на стене. Я помню, как они смотрели на меня и в глазах у них была необъяснимая печаль.
Потом маму забрали, а меня сослали из Москвы в детский дом. Моя фамилия потеряла окончание "-ян", а ведь оно, словно тайный пароль, представляло армян другу другу, где бы они не повстречались.
Но язык матери я сохранил, потому что каждый день тихо разговаривал с ней, просил поскорее вернуться и забрать меня из "ворбаноца".
Но вот однажды учительница географии заболела, и ее заменил черноволосый худощавый мужчина. Войдя в класс, он медленно обвел нас взглядом и, мне показалось, что почему-то странно уставился в меня. И вдруг потребовал, чтобы я назвал свое имя и фамилию.
Я медленно встал и приготовился к самому худшему.
— Садитесь, — сказал учитель и, расхаживая по классу, заявил, вызвав во мне смешанное чувство облегчения, гордости и чего-то еще хорошего. — Меня зовут Симон Аршавирович Торосян, То-ро-сян, я тоже армянин, как вот ваш товарищ, и я буду вести у вас уроки, пока Валентина Петровна не выздоровеет.
А вечером меня вызвали к директору и в его кабинете я увидел учителя географии.
— Симон Аршавирович хочет, чтобы ты у него погостил, — сказал директор, — я в принципе не возражаю...
- Вот это, - учитель с победроносным видом постукал пальцем по своему носу, - никогда меня не обманывало. Безошибочно определяю наш джигяр.
В этом сибирском городе было много научных институтов и в каждом работали армяне. Весть о том, что в детском доме обнаружился сирота-армянин, с легкой руки Торосяна облетела всю немногочисленную общину и к директору повалили просители.
Он им всем отказывал в усыновлении, потому что я был из семьи "врага народа".
Но в городе жила еще и старая большевичка по фамилии, схожей с моей. В своем инвалидном кресле она умудрилась добраться до партийного начальства и ей побоялись перечить.
Торосян расхаживал по квартире павлином, победно вскидывал вверх кулак и выкрикивал:
— Армянский народ не позволит ни одному своему ребенку жить в сиротском доме! Что бы то ни было на этом свете с нами!
От него и других армян я узнал многое о своей нации. Каждый считал своим долгом затащить меня к себе домой и угощать армянскими блюдами. И все они были в восторге от того, что я так хорошо сохранил наш язык.
От них я узнал, что Армянское государство, с которым они все были связаны невидимыми нитями, существовало слишком давно, намного раньше, чем вообще писалась история.
И все пережившие это государство из поколения в поколение были продолжением его истории.
В моих представлениях Армения стала мне видиться чем-то вроде летающего острова, иногда пристающего к какой-либо стране и высаживающего там какое-то количество армян.
Они продолжали поддерживать друг с другом связь через свой язык, культуру, через рассказы о своей жизни и что-то еще непонятное никому.
И все они ждут возвращения Летающего острова, а, когда это случится, к ним выйдет Армянин и скажет: "пора домой, джигяр!"
Пора всем домой, хватит с нас этого Ворбаноца.

Опубликовано в № 115 (март 2001 года) "Юсисапайла"