Я был экономическим убийцей

Армения, как и многие страны, попала в тиски чудовищного спрута, который держит в своих щупальцах добрых полмира. Бессмысленно сетовать на правительство, пока весь мир не станет выбираться из ловко подставленной кабалы. Надеждой на возможность выхода из тупика может быть только собственный ум и изучение тех приемов обмана, шантажа и манипуляций, о которых говорится в кратком отрывке из бестселлера: Джон Перкинс «Экономический убийца объясняет. Почему рухнули финансовые рынки, и как их возродить», – М.: Эксмо, 2010
В прошлом профессиональный экономический убийца, действовавший по секретному плану американских спецслужб, экономист и талантливый бизнесмен, автор бестселлера «Исповедь экономического убийцы», вызвавшего широкий резонанс в США и за их пределами, Джон Перкинс гораздо раньше многих знал о неотвратимости надвигающегося экономического кризиса. В книге, главу из которой публикует E-xecutive, он с шокирующей откровенностью рассказывает об истинных причинах мирового финансового кризиса, расчетливых и циничных действиях глав крупнейших корпораций, распоряжающихся миллиардами долларов, землей и природными ресурсами целых государств. Однако книга не только о том, как мир оказался у пропасти, но и о том, как в нее не упасть. Автор уверен, что пока еще есть возможность создать здоровую экономику, которая заставит производителей защищать не только интересы своих акционеров и партнеров по бизнесу, но и интересы потребителей и общества в целом.
«Я был экономическим убийцей (ЭУ), частью элитного корпуса современных наймитов, которые защищают интересы крупных корпораций и ряда подразделений правительства США, имел солидную должность главного экономиста и целый штат высококвалифицированных экспертов, консультантов по менеджменту и финансовых аналитиков, которые составляли содержательные, внешне правильные отчеты, однако моей настоящей задачей являлось порабощение и разорение стран третьего мира.
Существует превеликое множество методов работы ЭУ, но самый распространенный — нижеследующий: мы вычисляем страны с ресурсами, интересующими наши корпорации, затем уговорами, взятками, угрозами заставляем лидеров этих стран эксплуатировать свой народ — брать кредиты, которые заведомо не удастся выплатить, приватизировать государственную собственность, как следствие, легализуя разрушение хрупких экологических систем, и в итоге продавать заветные ресурсы по дешевке. Наиболее строптивых лидеров свергают или устраняют наймиты ЦРУ.
В странах третьего мира мы действовали столь успешно, что наше руководство пожелало применить аналогичную стратегию не только в США, но и на всей планете. В результате наших усилий возникла нестабильная форма капитализма, которую считают первопричиной нынешнего экономического кризиса. Вопреки временным позитивным признакам, кризис идет по нарастающей, буря только расправляет крылья».
Эти строки я написал ранним утром 5 марта 2009 года, когда «Боинг-757» компании «Айсландэйр» приземлился в Рейкьявике после многочасового перелета из Флориды. За иллюминатором было темно, и я неожиданно почувствовал себя не в XXI веке, а где-нибудь в конце ХIХ, и не в Рейкьявике, а в стремительно выросшем городе вроде Тумстона, Аризона, или Дедвуда, Южная Дакота, куда меня привез дилижанс. Экономическая катастрофа Исландии лишний раз доказывает: буря набирает силу. Экономика бедной, условно-европейской страны пережила неожиданный рост, и, по данным Всемирного банка, к 2007 году Исландия стала третьей страной мира по уровню дохода на душу населения. Буквально в одночасье Рейкьявик превратился в исландский Тумстон или Дедвуд. Знаменитости и профессиональные игроки, аферисты и ЭУ повалили стаями. «Морган Стэнли» (Morgan Stanley), «Голдман Сакс» (Goldman Sachs) и все крупные инвестиционно-финансовые организации США откомандировали в Исландию армии «белых воротничков». С помощью тактики, успешно используемой в Индонезии, Нигерии, Колумбии и прочих странах, богатых нефтью и другими природными ископаемыми, мои бывшие коллеги убедили исландских лидеров по отдельности и правительство в целом набрать кредитов, что называется, под завязку. Исландцы ударились в мотовство типично голливудского масштаба: скупали особняки в Майами и квартиры в Беверли-Хиллз, сети английских супермаркетов и датские авиакомпании, «бентли» и «роллс-ройсы», норвежские электростанции и даже футбольные команды. В 2007 году иностранные активы исландцев примерно в пятьдесят раз превысили показатели 2002 года. С 2003 по 2007 год объем торгов на исландской фондовой бирже увеличился в целых девять раз, в то время как в США лишь удвоился. Стоимость недвижимости в Рейкьявике подскочила в три раза, так же как и доходы среднестатистической исландской семьи. Стремительно поднялись цены на сырье. Источник такого нежданного благосостояния — геотермальная и гидроэлектрическая энергия. Исландские ледники, реки, вулканы, горячие подземные источники обладают неисчерпаемыми запасами энергии, но их не упакуешь и за рубеж не переправишь, поэтому энергию приходится использовать на месте. Крупнейшие потребители электроэнергии — алюминиевые заводы и комбинаты — перебросили производство в Исландию еще в конце 1960-х. В последующие сорок лет мировой спрос на алюминий многократно увеличился, и производители алюминия убедили исландское правительство построить новые электростанции, единственной целью которых было обеспечить энергией принадлежащие иностранцам заводы. «Алкоа» (Alcoa), крупнейшая в мире компания по производству алюминия, сделала Исландии беспрецедентное предложение — построить на севере страны гигантский перерабатывающий комплекс. Правительству Исландии следовало лишь взять крупный кредит (обеспеченный доходами от продажи электроэнергии) и нанять иностранных специалистов для строительства плотины и очередной электростанции, способной произвести свыше 600 мегаватт электроэнергии для нового завода (для сравнения: все население Исландии потребляет менее 300 мегаватт). Разумеется, на деле все было не так просто. Выяснилось, что плотину собираются возвести в сейсмоопасной зоне, и в результате под водой окажется участок (размером с Манхэттен — при том, что вся Исландия чуть меньше Кентукки) с уникальным природным ландшафтом. Равнодушные исландцы позволили правительству фактически обойти законы об охране окружающей среды и дать согласие на строительство с «особыми условиями». В июне 2007 года «Алкоа» ввела в эксплуатацию завод, построенный американской корпорацией «Бехтель» (Bechtel). Предполагалось, что новый завод будет производить 346 тысяч тонн алюминия в год, то есть в десять раз больше первого исландского завода. Исландцы радовались до тех пор, пока не выяснили, что, обеспечивая работу оборудования «Алкоа», мощная электростанция ежечасно приносит десятки тысяч долларов убытка.
Шестого октября 2008 года случилось невероятное: рухнули исландские банки, капитал которых разросся до размеров, катастрофических для скромной экономики страны. Убытки составили 100 миллиардов долларов и продолжали расти. В итоге внешний долг Исландии раздулся до 850% от ее валового внутреннего продукта (ВВП). Страну постиг экономический крах.
Пока самолет катился по взлетно-посадочной полосе, я гадал, станет ли Рейкьявик похожим на Тумстон или Дедвуд после окончания современной золотой лихорадки и что я увижу через час: город-призрак, по улицам которого бродят лишь воры, нищие, отчаянные бандиты и спившиеся ЭУ?
У меня не было ни малейших сомнений в том, что исландская трагедия — первая ласточка грядущей экономической катастрофы. Я и в поездку отправился отчасти ради того, чтобы на месте разобраться в подробностях первого «убийства» развитой страны. Если мы не извлечем урока из исландской трагедии, нас всех постигнет подобная участь.
Так же как США и многие другие страны мира, Исландия стала жертвой аномальной формы капитализма, появление которой мои преподаватели в бизнес-школе предсказали еще в конце 1960-х и тотчас подвергли жесткой критике. Поборники этой аномалии насадили в умах бизнес-элиты и политических лидеров от Нью-Йорка до Шанхая особую систему ценностей. Именно она спровоцировала экономическую катастрофу наподобие тех, что с начала 1970-х — когда я влился в ряды ЭУ — терзают страны третьего мира, а сейчас и Исландию. Основной принцип такой формы капитализма — непоколебимая вера в приватизацию природных ресурсов, наделение управляющих компаний неограниченными полномочиями и пропаганда жизни в кредит, которая приводит и отдельных людей, и целые страны к рабству в его современном обличии. Руководители крупнейших корпораций превратились в элиту, которая, в отличие от простых смертных, не подотчетна никаким правилам. Исходя из этого, сформировалась принципиально новая геополитика. Наступившие времена во многом напоминают эпоху, когда города-государства преобразовывались в страны, за исключением того, что сегодня страны поглощаются гигантскими корпорациями.
По мнению моих преподавателей, проблема заключается не в самом капитализме, а в его мутированной форме, которая, подобно вирусу, заразила слишком многих. Самолет остановился, и я прикинул, каковы шансы остановить распространение вируса, пока не началась пандемия.
Задача
Нынешний кризис ни случайным, ни кратковременным не назовешь. Он стал результатом курсов и стратегий, которые начали проводить еще до того, как я стал ЭУ почти 40 лет назад.
С окончания Второй мировой войны мы пытались создать первую в истории мировую империю. Вместо солдат в камуфляже мы рассылали во все уголки земного шара «белых воротничков», вооруженных портфелями и ноутбуками, чтобы на месте прививать новые экономические модели, с помощью которых выкачивать из стран третьего мира бесценные сырьевые ресурсы.
Как правило, наши корпорации определяли «целевую» страну, богатую либо интересующими нас ресурсами, либо стратегически привлекательной недвижимостью. Затем на объект отправляли ЭУ, дабы убедить лидеров «целевой» страны, что им жизненно необходимы огромные кредиты Всемирного банка и подобных финансовых организаций. Лидерам разъясняли: средства перечислят не прямо в их страну, а американским корпорациям, которые создадут на «целевой» территории развитую инфраструктуру — построят электростанции, порты, промзоны.
«Развитая инфраструктура обогатит вас и ваших друзей — местную элиту, которая держит под контролем производства, полностью зависящие от энергетики, экспорта и торговых связей», — твердили ЭУ лидерам, до поры до времени не упоминая того факта, что в первую очередь кредиты обогатят американские компании, разработавшие данные «проекты развития».
Через пару лет ЭУ возвращались в «целевую» страну. «Хм-м! — восклицали они, потирая подбородки с видом художников, критически оценивающих модель. — Похоже, вам не выполнить обязательств по вашим крупным займам!»
«Модель» бросало в дрожь, а «благодетели» снисходительно улыбались: «Не волнуйтесь, мы все уладим! Вам придется лишь поставлять нашей корпорации нефть (или иные полезные ископаемые) по льготной цене, отменить жесткие законы об охране труда и окружающей среды, которые создают нам столько проблем, не облагать пошлиной американские товары, а на свои принять определенные торговые ограничения, приватизировать коммунальные предприятия, школы и прочие государственные учреждения, за бесценок продать их нашим компаниям, выслать военный контингент в Ирак и другие «горячие точки»...»
Подобная тактика развивалась и оттачивалась благодаря ловкости и экономической прозорливости людей, свободно курсирующих между корпорациями и правительством США. Сформировалась даже новая форма правления и политическая система под названием корпоратократия. Ее представителями являются такие как Роберт Макнамара, в разное время занимавший пост президента компании «Форд Мотор» (Ford Motor Company), министра обороны в администрации Джона Ф. Кеннеди и Линдона Джонсона и, наконец, президента Всемирного банка; Джордж Шульц, который был профессором экономики и деканом бизнес-школы при Чикагском университете, министром труда, директором Административно-бюджетного управления президента США, министром финансов при Ричарде Никсоне, госсекретарем при Рональде Рейгане, президентом корпорации «Бехтель», советником Джорджа Буша-младшего и председателем правления Международного консультативного совета «Джей-Пи-Морган Чейз»; и Ричард (Дик) Чейни, который при Джеральде Форде был руководителем аппарата Белого дома, в 1989 году — секретарем партийной фракции меньшинства в палате представителей, министром обороны при Джордже Буше-старшем, председателем совета директоров и генеральным директором компании «Халлибертон» (Halliburton) и вице-президентом при Джордже Буше-младшем.
Недавно на художественной выставке в Эквадоре я видел остроумный шарж на Дика Чейни: опираясь одной ногой на Белый дом, а другой — на новую дубайскую штаб-квартиру «Халлибертона», Чейни раскорячился над Африкой и Ближним Востоком и справляет нужду, причем ухитряется размахивать пачкой контрактов и автоматом Калашникова. «Взгляд со стороны» — написал под шаржем художник.
На высочайшем уровне граница между бизнес-элитой и членами правительства фактически стирается. На передовую посылают ЭУ вроде меня, и нам известно: за нашими спинами таятся настоящие убийцы, наймиты, готовые свергнуть или устранить любого несговорчивого лидера. В тех редких случаях, когда завуалированные действия не приносят результата, как, например, в Ираке или Афганистане, подключаются военные.
После головокружительного успеха нашей тактики за рубежом мы перенесли ее в Штаты. Прежде мы склоняли к уступкам и рискованным действиям лидеров Филиппин, Конго (Заира) и Эквадора, теперь то же самое происходит в Нью-Йорке, Калифорнии и Мичигане. В США чаще всего добиваются отмены законов, которые вынуждают корпорации придерживаться строгих стандартов в области рекламы, охраны труда и защиты окружающей среды, а также нормативных актов, защищающих интересы населения, например о принятии больших личных, корпоративных и государственных долгов, о приватизации коммунальных предприятий, тюрем и других государственных учреждений, об увеличении численности полицейского контингента под видом обеспечения «национальной безопасности», а также об использовании государственных земель в интересах крупных корпораций.
Я сказал «после успеха», но успех сопутствует лишь представителям корпоратократии, этим членам закрытого клуба «серых кардиналов» бизнеса и финансов, которые запросто общаются с сенаторами, конгрессменами и президентами. Простым смертным эта тактика ничего, кроме лишений, не приносит. На наших глазах неуклонно снижается уровень жизни, ухудшается качество образования и медицинского обслуживания, частные семейные магазинчики проигрывают в неравной борьбе с огромными сетями супермаркетов, СМИ оказываются во власти огромных конгломератов. Мы сами пали жертвами экономического спада, который, как нас уверяли, не случится никогда.
Истинные последствия нашей тактики я осознал лишь в 1978 году, хотя к тому времени «служил» ЭУ уже семь лет. В тот период я выполнял ответственное задание — убеждал Омара Торрихоса, президента Панамы, взять большой кредит во Всемирном банке. Экономический крах этой страны позволил бы США получить контроль над Панамским каналом вопреки договору о том, что канал вернут Панаме, и сулил прибыльные контракты американским строительным компаниям.
Только Омар не соглашался. «Хуанито, не нужны мне твои чертовы деньги», — сказал он однажды. Мы с ним стояли на палубе роскошной яхты, пришвартованной в доке у острова Контадора, тихой, в прямом и переносном смысле, гавани, где американские политики и топ-менеджеры наслаждались сексом и наркотиками вдали от глаз жен и папарацци. Омар облокотился на полированные перила из красного дерева и одарил меня обезоруживающей улыбкой. «У меня есть дом, вкусная еда, быстрые машины, друг, ко¬торый одолжил мне эту яхту...» — Он выпрямился и широко развел руки, точно обнимая кубрик, где особо приближенные к нему советники потягивали коктейли в компании девушек в бикини. «У меня есть почти все, что нужно для счастья, кроме одного...» — Омар нахмурился и добавил, что намерен избавить панамцев от «гнета янки», добиться контроля над каналом и помочь странам Латинской Америки освободиться от системы, которую представлял я, а он называл «захватническим капитализмом».
«Знаешь, Хуанито, мои идеи в итоге принесут пользу не только моим детям, но и твоим! — заявил Омар, объяснив, что насаждаемая мной система, при которой меньшинство эксплуатирует большинство, обречена. — Итог будет тот же, что у Испанской империи, — ваша система взорвется, — он затянулся кубинской сигарой и медленно выпустил дым, точно посылая кому-то воздушный поцелуй. — Если мы со всеми нашими друзьями не дадим бой захватническому капитализму, мировую экономику ждут черные времена, — Омар взглянул на песчаный пляж и пальмы Контадоры, потом на меня. — No permitas que te engañen (не позволяй себя дурачить – исп.)», — посоветовал он.
Борьба с захватническим капитализмом стоила Омару жизни. В июне 1981 года Омар Торрихос погиб в авиакатастрофе. Международная пресса не раз писала, что крушение его частного самолета подготовило ЦРУ. Меня, разумеется, очень расстроила эта трагическая новость, но я не удивился, помня о своих давних опасениях: если Омар не согласится на уговоры ЭУ, до него доберутся наймиты, как они добрались до Мохаммеда Моссадыка в Иране, до Хакобо Арбенса Гусмана в Гватемале, до Ахмеда Сукарно в Индонезии, до Патриса Лумумбы в Конго, до Сальвадора Альенде в Чили, до Хайме Рольдоса Агилеры в Эквадоре и многих других.
В США идеи Омара не подержал никто, особенно наши президенты. Вместе с конгрессменами они поджимали хвосты и плясали под дудку своих хозяев, владельцев корпораций, которые финансировали их предвыборные кампании и требовали власти и влияния. Мы, обыватели, жаждали дешевых товаров, не задумываясь о том, как дешевизна сказывается на тропических лесах, коралловых рифах и на самих производителях. В конце 1960-х, когда телеведущий Уолтер Кронкайт вернулся из Вьетнама и открыто заявил: дела на войне идут не так гладко, как уверяет правительство, — мелькнула надежда, что нация «очнулась». После выступлений Кронкайта начались массовые акции протеста: люди требовали прекратить войну. Антивоенное движение приобрело такой размах, что президент Никсон срочно принял ответные меры. Однако после падения Сайгона нация вновь погрузилась в спячку, не потрудившись докопаться до истинных причин конфликта. Мы полностью проигнорировали тот факт, что война превратила миллионеров в миллиардеров. Мы равнодушно наблюдали, как Кронкайта выживают из эфира, его телекомпанию, как и многие другие, перекупает корпоратократия, а вместо выпусков новостей в эфире появляются новые развлекательные шоу. Мы не обратили внимания на возмущение и негодование по поводу клинтоновской программы «Возрождение Африки», которая поддерживала самых кровавых диктаторов континента с тем условием, что они отдадут свою страну на растерзание захватническому капитализму. Даже после трагедии 11 сентября мы, за очень редким исключением, не усомнились в целесообразности отправки наших войск в Ирак. Мы сквозь пальцы смотрели на кабальные торговые соглашения, которые США вынуждали подписывать своих партнеров, на неуклонно растущие долги стран третьего мира, на беспрецедентную поддержку крупного бизнеса, которую оказывает государство, дерегулируя одну отрасль за другой. Мы позволили насадить культ корпоратократии, наделявший руководителей компаний неограниченной властью. В результате средний американский топ-менеджер стал получать в четыреста с лишним раз больше рядового сотрудника и превратил в жалких бедняков своих коллег из Европы и Японии. Обложки деловых журналов мы украшали глянцевыми фотографиями героев Уолл-стрит, заработавших миллиарды долларов на прибыльных сделках и создании новых финансовых инструментов. Инструменты, возможно, новые, но принцип, как правило, прежний — меньшинство наживается на большинстве. К сожалению, глянцевые фотографии помешали осознать главное: «большинство» — это мы сами. Кризис сильно ударил по каждому, но мы так и не пошевелились, разве что протянули руку помощи банкам, страховым компаниям и автопроизводителям, которые обесценили наши сбережения. Мы не удосужились на секунду оторваться от кошельков и посмотреть в глаза обитателям гетто, готовых на убийство ради новых кроссовок «Найк», или на истощенные тела голодающих. Мы не удосужились вдохнуть загазованный воздух китайских городов, где производят наши любимые гаджеты.
В мае 2009 года «Международная амнистия» (Amnesty International), неправительственная организация по борьбе за права человека, предупредила, что мировой экономический кризис приведет к длительному застою, заключив, что «мы сидим на пороховой бочке неравенства, несправедливости и нестабильности, которая вот-вот взорвется». Международный гуманитарный форум сообщил, что из-за последствий глобального потепления ежегодно погибает более 300 тысяч человек. Мы надменно проигнорировали и этот, и другие тревожные сигналы.
Мы равнодушно смотрели, как прекращается финансирование экологических программ, некоммерческих и неправительственных организаций, которые занимались улучшением социально-бытовых условий нуждающихся, а также программ мониторинга и научного исследования, которые обеспечивали привычные для нас условия жизни. Мы не поддерживали нововведения, от которых выиграли бы наши дети и дети их детей, зато жаловались на растущие налоги и цены на бензин, покупали айподы и «хаммеры», спонсировали политические кампании и набивали карманы топ-менеджеров.
Мы убеждали себя в эффективности системы, при которой жители США, составляющие менее 5% населения земного шара, потребляют свыше 25% ресурсов планеты, хотя почти половина ее населения живет за чертой бедности, 200 миллионов работает в нечеловеческих, фактически рабских условиях; бедные страны получают доллар гуманитарной помощи, а выплачивают 1 доллар 30 центов в качестве процентов за международные кредиты. Африка тратит на кредитные выплаты в четыре раза больше, чем на медицинское обслуживание.
Мы знакомились с подобной статистикой, пожимали плечами и уверяли себя, мол, наша система, вероятно, несовершенна, но ничего лучшего пока не существует.
Мы, способные отправлять астронавтов на Луну, прививать оспу, клонировать овец и мгновенно скачивать в Сети целые книги, постоянно забывали задавать вопросы, которые позволили бы сделать простейшие выводы.
Если 5% населения земного шара потребляет 25% ресурсов, к чему приведет использование той же экономической модели в Китае, Индии и Латинской Америке?
Если наша система требует, чтобы миллионы детей превратились в экономических рабов, какое будущее уготовано нашим детям?
Если индустриальные страны способны удовлетворить потребность в дешевой нефти, лишь прижимая к ногтю другие страны и заставляя их брать огромные кредиты, чем чревато такое ведение хозяйства в будущем?
Мы отмахивались от этих вопросов, потому что они вели к очевидному ответу: наша нынешняя система обречена.
Мы не желали знать, что для обеспечения оставшихся 95% землян аналогичным объемом ресурсов понадобятся еще как минимум пять подобных планет, но без населения. Мы не желали знать, что, эксплуатируя детей других народов, мы обрекаем собственных на отравленное насилием будущее. Мы не желали знать, что, обрекая других на долговое рабство, мы подрываем не только чужую экономику, но и свою.
Мы не желали осознавать, что возврат к «нормальному» капитализму ничего не изменит и нас не спасет.
Кейнс против Фридмана
«Великая депрессия не повторится!» — словно мантру, повторяли в конце 1960-х, когда я учился в бизнес-школе. Мои преподаватели не сомневались: нас защитят законы, принятые для предотвращения подобных катастроф, — и были абсолютно правы.
За последние тридцать лет США пережили четыре экономических кризиса: первый начался в 1980 и продлился почти два года, второй начался в 1990, длился менее года и сменился самым длинным в истории периодом экономического роста; третий начался в марте 2001 и закончился в ноябре того же года; и нынешний, который восходит к 2006 году, но по-настоящему начался летом 2007.
От первых трех кризисов мы оправились благодаря законам и правилам, которые я усвоил в бизнес-школе. К сожалению, за последние 20 лет те законы и правила постоянно корректировались, «модернизировались» или попросту упразднялись. В итоге страна достигла этапа, на котором наши корпорации стали вести себя, словно неуправляемые подростки.
Молодые люди растут с уверенностью, что должны обогнать своих сверстников, добиться успеха в учебе, спорте, искусстве, отношениях с противоположным полом. Со временем желание добиться успеха сменяется потребностью любой ценой превзойти лучшего. Один из этапов взросления характеризуется отказом соблюдать правила под предлогом того, что они «мешают выделиться и проявить себя».
Подобный этап прошел и капитализм. Чтобы добиться успеха, один производитель одежды или автомобилей считает долгом переманить клиентов у другого. В более крупном масштабе подобная напористость ведет к лидерству на рынке и эксплуатации. Человек веками придерживался мнения, что для развития любой общины, в том числе и страны, необходимо эксплуатировать соседей. Именно на этом постулате строились великие империи — от Древней Греции и Китая до Британской империи и послевоенного неоколониализма. Неутолимое желание одолеть потенциальных соперников — и настоящих, и воображаемых — стремительно истощает ценнейшие ресурсы нашей планеты.
Если бескомпромиссная борьба за первенство — призрак неопытности, то сотрудничество свидетельствует о мудрости и зрелости. Наличие организаторских навыков, приводящих индивидов к сотрудничеству, считается признаком высокоразвитого общественного строя. Мы восторгаемся стадными животными, например, волками, львами, дельфинами, шимпанзе, и скрупулезно их изучаем. Чем организованнее становились наши общины, тем яснее мы видели преимущества сотрудничества и тем охотнее объединялись. Города-государства превратились в страны, а страны стали подписывать пакты, обязуясь защищать и поддерживать друг друга. Примерно так образовались НАТО и Европейский союз.
Возникает вопрос, почему после Второй мировой и появления ООН Всемирный банк и другие организации, предназначенные для развития международного сотрудничества, американское правительство и главы крупных корпораций активно распространяют экономическую модель, основанную на борьбе за лидерство и эксплуатации? Почему соглашения, подписанные Вашингтоном после 1980 года, например, Соглашение о свободной торговле, на деле оказались попыткой не объединить мир, а обойтись с ним по принципу «разделяй и властвуй»?
Ответ кроется в битве экономических титанов, закончившейся поражением Кейнса. Последователи Фридмана насадили радикальную систему, которая привела к тому, что миллионы людей во всем мире страдают от голода, а ухудшающаяся экологическая обстановка и истощение природных ресурсов угрожают сохранению жизни на Земли в привычных для нас формах.
http://www.e-xecutive.ru/knowledge/review/1327025/