«Окопная армия Нагорного Карабаха»
(публикуется в сокращенном виде)

ГОРОД-ПРИЗРАК

От «Бабушки и Дедушки» (знаменитого памятника на окраине Степанакерта, который официально называется «Мы и наши горы», а в народе так, как я уже сказал, – он встречает и провожает всех на дороге по направлению на Аскеран) мы мчимся мимо старинной городской крепости в сторону Агдама, известного когда-то в Союзе своим портвейном за рубль с небольшим.
Он, если кто-то помнит, был противно сладким и сбивающим с ног после первой же бутылки. Сейчас этот город, давший ему название, уже просто призрак. Он лежит в развалинах после войны начала 90-х годов прошлого века. Собственно и развалин-то почти нет, только груды осыпавшихся камней, глины, цемента среди одичавших кустов граната и поникших инжировых деревьев, а еще какой-то ржавой арматуры – то ли остовов чугунных печек, то ли чьих-то металлических кроватей. Я попросил на минутку остановить машину, чтобы сфотографировать развалины.
Сопровождающий меня офицер предупредил, чтобы я не отходил далеко от обочины, – могут быть мины, – и удивился:
– Зачем вам такие снимки?
– Это же следы войны, – отвечаю.
Он молча соглашается.

Мы проезжаем заброшенное и заросшее терновником старое мусульманское кладбище. Оно не разрушено, не закатано в асфальт, через него никто не стал прокладывать дорогу, на могилах не строил дома. Хотя и им, чувствуется, крепко досталось. Кое-где до сих пор зияют воронки от артиллерийских разрывов и покосившиеся в разные стороны памятники, продырявленный снарядом склеп тоже напоминают о проходивших тут жестоких боях. За кладбищем попадаются скелеты разбитых многоэтажек. Видна в стороне и старая мечеть с двумя полуразрушенными минаретами, выложенные израсцами с сурами корана.
– Хотели пригласить иранских специалистов, – говорит спутник, – пытались отремонтировать ее. Но получили протест со стороны Баку. Так она и стоит, разрушается, сумели только прикрыть жестью минареты, чтобы в них не затекала вода. Отсюда, от минаретов и шлагбаума, возле которого в каске и бронежилете с автоматом на плече стоит постовой, въезжаем на передовую.

РУКА ГОСПОДА

Вспоминаю, накануне поездки на фронт мы побывали в селе Ванк и возвышающемся над ним на горе Гандзасарском монастыре, построенном здесь еще в 1238 году и названном «душой армянского народа». Тут, в фундаменте церкви Святого Иоанна Крестителя, как утверждают его служители, со времен Крестовых походов хранятся мощи святого, его голова. Собор, говорил мне настоятель монастыря отец Григор (Маркосян), едва не пострадал в годы борьбы за независимость Карабаха. По крайней мере, стены его были сильно повреждены, в одной из них до сих пор торчит стабилизатор НУРСа.
Мы сидим в келье настоятеля. Отец Григор угощает меня тутовой водкой и негромко рассказывает:
– Позиции азербайджанцев были недалеко от нас – в пяти километрах, на том хребте. Их артиллерия обстреливала монастырь практически ежедневно. Они очень хотели его уничтожить. Но единственное, что удалось, это разрушить старое здание, в котором мы сейчас с вами сидим. Остальные снаряды летели мимо. Рука Господа их отводила. Ни один не перелетел внутрь через забор, сложенный из хачкаров (камни, на которых вырезан христианский крест. – В.Л.). Никто из наших воинов, находившихся за стеной не пострадал, хотя они тоже вели огонь по противнику. Они хранили церковь, церковь хранила их.

– Дух победителя, – это самое важное, что должно быть в бойце, – говорит священник. – Человек защищает свою землю, он должен быть готов даже к самопожертвованию ради победы, непреклонно верить в нее. Быть убежденным, что сумеет это сделать, и он это делает. Несмотря ни на что.

МЫ ВЫНУЖДЕНЫ ЗАЩИЩАТЬСЯ

Об этой вере в победу мне рассказывал в окопах за Агдамом заместитель командира оборонительного района подполковник Карен Абрамян. Окопы здесь, кстати, оказались, как и предупреждал меня перед поездкой на передовую министр обороны НКР генерал-лейтенант Мовсес Акопян, уникальными. Министр сказал, что «они даже лучше, чем в сорок первом под Москвой». Вырытые по полному профилю, со всеми необходимыми атрибутами – колючей проволокой и развешанными на ней пустыми консервными банками, с минными заграждениями, надолбами, эскарпами и контрэскарпами перед передним краем, ротными и взводными опорными пунктами, основными и запасными позициями, включая и отсечные, с разветвленными ходами сообщений, перекрытыми несколькими накатами блиндажами, командными пунктами, ячейками для автоматчиков, пулеметчиков и гранатометчиков… А главное – траншеи выложены по стенам и по земле бетонными столбиками от виноградных плантаций. И потому там всегда сухо и чисто, как в операционной.
– Не опасно ли иметь такую «защиту»? – спросил я у подполковника. – При минометном или артиллерийском обстреле от бетонных стен будут лететь осколки. Они станут дополнительными поражающими элементами.
– Нет, – возразил он. – Мы проверяли. Этот бетон при попадании мины или снаряда не рикошетит, – только крошится.
И тем самым, наоборот, гасит силу взрыва.
Спрашиваю подполковника: как сейчас обстановка в районе их ответственности?
– Сложная, – отвечает он. – Стреляют. Из снайперских винтовок, из автоматов, часто нарушают условия перемирия.
– Как часто? Раз в день, раз в два дня?
– Нет, много чаще, – говорит Карен. – В этом месяце, слава богу, у нас нет раненых, а в прошлом было двое. Одного ранили в шею, другого – в спину.
– А вы что делаете? Отвечаете огнем на огонь?
– Да, – говорит он. – Мы вынуждены это делать. Мы не воюем, мы просто обороняемся, защищаем свой дом, свою землю. За нас этого не сделает никто другой.

Министр обороны Мовсес Акопян говорил мне, что в нынешнем году противник тридцать раз предпринимал попытки проникнуть на их территорию своими разведывательно-диверсионными группами. Двадцать девять раз эти попытки провалились. Один раз противнику удалось убить четырех карабахских солдат, еще четырех ранить. Правда, диверсанты были затем уничтожены. Но этот факт заставляет воинов непризнанной республики быть очень бдительными.

УНИКАЛЬНАЯ ВОЕННАЯ СТРУКТУРА

«Армия Нагорного Карабаха, – рассказывал мне генерал-лейтенант Мовсес Акопян, – уникальная военная структура. Она отличается от всех других в первую очередь способом комплектования вооруженных сил». «У нас в начале девяностых, когда нас пытались изгнать с родной земли, создавались не роты и батальоны, а отряды самообороны добровольцев, – говорил он. – Двора, села, района. В этом было наше коренное преимущество. И когда азербайджанская армия пыталась нас уничтожить, весь народ встал на защиту родной республики. У нас не было другого выбора. Или погибнуть, или победить. Мы победили. И хотя заключили перемирие, понимаем, что оно бесконечно продолжаться не может. Тем более что противник постоянно устраивает провокации на линии разъединения, закупает самое современное оружие и боевую технику, готовится к реваншу».
«Я говорил и буду говорить, – подчеркивает министр, – что перемирие на этой земле существует только благодаря армии Нагорного Карабаха. Мы уважаем Минскую группу ОБСЕ, других посредников, их усилия по поиску выхода из конфликта, но надежда у нас только на свои вооруженные силы. Потому что, если противник решит использовать армию в достижении своих целей, он это сделает. И мы это прекрасно понимаем».
В армии Нагорного Карабаха служили, служат и будут служить, как сказал генерал, все мужчины республики. Ни один человек не может занять какой-либо государственный пост, если он не провел два года в рядах вооруженных сил НКР, точнее, в окопах (так, кстати, заведено и в Армении. Если не служил в армии, ты не имеешь никаких перспектив в родной стране. – В.Л.). Службу в траншеях несут вахтовым способом. Сколько времени длится «вахта», мне не сказали – это секрет, но легко согласились с тем, что армия НКР – окопная. Шестнадцать лет, со времени заключения перемирия, она «зарывается в землю». «Это тоже наш уникальный признак», – говорит генерал.
И отношение к армии здесь, в Арцахе (так называет себя Нагорный Карабах. – В.Л.) особое. В центре Степанакерта, рядом с президентским дворцом и Домом правительства на знаковом месте, где проходят военные парады, возводится Дом ветеранов Вооруженных сил. Денег на армию отпускается столько, сколько ей требуется. Лейтенант здесь получает ежемесячно как минимум эквивалент $500. Подполковник-полковник – $700–800. Рядовой или сержант-контрактник – от $300 до $500. При средней зарплате в $200. В финансировании карабахских войск участвует не только государство, но и многочисленная, далеко не бедная армянская диаспора. В том числе и из дальнего зарубежья. Правда, собственные квартиры пока имеют далеко не все офицеры.
Карабахские офицеры, как правило, оканчивают военные институты в Ереване или за границей. В том числе и в России. Сам министр, выпускник Алма-Атинского высшего общевойскового военного училища 1986 года, окончил недавно российскую Военную академию Генерального штаба. Спрашиваю: в качестве гражданина какой страны он учился в Москве? Генерал уходит от прямого ответа. «Те, кто принимал меня на учебу, знали, кто я», – говорит он.
Аналогичный вопрос по отношению к другим слушателям других учебных заведений, в том числе и других стран СНГ, тоже остается без ответа. «Мы находим возможность, как послать наших людей на учебу», – утверждает министр.
На вопрос, сколько военнослужащих насчитывает армия Нагорного Карабаха, если это не секретная цифра, генерал отвечает:
– Нет, это не секрет. Я могу назвать цифру. У нас служат 146 600 человек. Это все население Нагорного Карабаха.

Интересная деталь. Беседую в окопах с солдатами-призывниками рядовым Артуром Игитяном и младшим сержантом Геворгом Галустяном. Интересуюсь у них, откуда они родом? Один за другим отвечают: из Еревана и из Араратской долины Армении. Тут же подлетает сопровождавший меня офицер из Минобороны НКР и добавляет: их предки родом из Нагорного Карабаха. У одного из Гадрутского района, у второго – из Степанакерта. У третьего моего собеседника, рядового Валерия Акопяна, как выясняется, родители вообще работают в России.
– Они добровольцы, – уточняет представитель Минобороны НКР. – Сами приехали сюда к нам, выразили желание служить в нашей армии. Мы не вправе отказать.

Вспоминаю свою беседу с первым заместителем министра обороны Армении Давидом Тонояном. Спрашиваю его об официальных отношениях между Арменией и Нагорным Карабахом. Ереван все еще не признал Степанакерт независимым государством. Но как получается, что армянские юноши – не только из Армении, но даже из России служат в этой стране?
– В нашей военной доктрине и в стратегии национальной безопасности записано, – говорит Давид Тоноян, – что «Республика Армения является гарантом безопасности нагорнокарабахского народа». Со всеми вытекающими отсюда составляющими.

Вот я и думаю, как все тут по-взрослому круто замешано. Армения гарантирует безопасность Нагорного Карабаха, Россия, как военный союзник Армении, также гарантирует безопасность Армении. Что недавно во время визита в Ереван подчеркнул и президент Дмитрий Медведев, подписав с президентом Сержем Саргсяном соответствующее соглашение. А еще есть Организация Договора о коллективной безопасности, куда вместе с Россией входит и Армения. И кто теперь осмелится напасть на НКР со всеми вытекающими отсюда последствиями? Решить проблему этой непризнанной страны силовым военным путем?

Виктор Питовкин НГ
Степанакерт-Москва
4 декабря 2010