|
Геноцид армян глазами русского солдата В декабре 1914 – январе 1915-го в Сарыкамышской операции Русская Кавказская армия наголову разгромила 3-ю османскую армию под командованием военного министра Энвера и остановила наступление турок на Карс. Развивая наступление, к концу марта 1915 г. Русская армия очистила от турок Южную Аджарию и всю Батумскую область, а на южном направлении продвинулась на 100 км. Победное продвижение в глубь Турции, занятие обширной территории и сладостное ощущение воинской славы витало в рядах русских войск. Турецкая кампания, казалось, могла стать одной из самых счастливых страниц в истории России. Но подспудно творилось что-то странное, что-то страшное и невообразимое. Шла резня, безжалостное истребление целого народа, санкционированное Стамбулом. Там и тут русский солдат встречал трупы и останки женщин и детей. Русские казаки и солдаты, идущие по следам отступавших турецких войск, находили лишь изуродованные трупы и сожжённые дома невинных страдальцев. Немногие оставшиеся в живых, как описывал в своих воспоминаниях кубанский казачий офицер Фёдор Елисеев, в слезах целовали стремена лошадей русских спасителей. С первых же дней русские солдаты и офицеры стали свидетелями жестокостей и зверств, учинённых турками и курдами. О событиях на турецком фронте русские солдаты рассказывали в своих письмах, в подробностях описывая ужасы, творимые турками над мирным армянским населением. Эти письма были первыми письменными свидетельствами очевидцев о геноциде армянского народа в Турции. Русского солдата больше всего поражает жестокость, с которой уничтожается армянское население. «Во время пребывания моего на турецком фронте, с января месяца сего года, во всех походах из Турции в Персию и обратно, мне несколько раз приходилось видеть ужасные картины мучений несчастных армян. Озлобленные турецкие войска своими частыми неудачами в боях с нашими войсками стараются вымещать свои неудачи на беззащитных армянах. И каким только истязаниям они не подвергают этих людей. В своих кознях против армян турки не останавливаются ни перед какими ужасными способами нанесения возможно больших медленных мучений. Не щадят они не только мужчин или женщин, но даже и детей. Случайно оставшиеся в живых армянки рассказывают такие способы мучений армян: предназначенное к уничтожению семейство выводится за селение, где на глазах матери и отца отрезают части тела их детей и живых ещё кидают в яр или кладут на костёр и сжигают. Многие матери не могут переносить таких мучений своих детей и бросаются в огонь выхватывать невинные жертвы, обжигая себе руки и лицо; причём таких матерей турки здесь же сжигают, а мужа подвергают медленным смертельным мучениям. На западной стороне Ванского озера найден огромный овраг, наваленный голыми трупами армян. Из всей этой массы разложившихся трупов вопила о помощи одна израненная армянка, которая не могла освободиться, так как ноги её были завалены другими трупами. А когда казаками она была освобождена, то первым долгом просила знаками утолить её жажду и чрез переводчика пояснила, что в этом яру убито 800 армян. Многие казаки без слёз не могли слушать рассказ армянки чрез переводчика, при каких обстоятельствах убивались эти люди. К маю 1915 г. русские войска подошли к Вану. Город уже месяц находился в осадном положении. Армяне города, не желая разделить участь своих невинно убитых соотечественников, забаррикадировали все входы в армянский квартал города и успешно отбивали атаки турецких двенадцатитысячных регулярных войск. Однако в середине июля было принято решение вывести Русскую армию из Вана. Местная власть под руководством Арама Манукяна и командиры армянских добровольческих дружин обратились к командованию фронта за разрешением остаться в Ване и защитить население, но получили отказ. Армянское население города отступило вместе с войском. Ван был отдан туркам без боя. В эти дни министр иностранных дел С.Д. Сазонов в Государственной Думе отмечал: «3-го февраля пал Эрзерум. Наши доблестные войска идут вперёд, преодолевая тяжёлые препятствия. За время, последовавшее за отступлением наших из Вана, турки удесятерили свои жестокости по отношению к армянам. Мне уже раньше приходилось упоминать перед вами о неслыханных мучениях этого несчастного народа. Под благосклонным оком союзной Германии турки, по-видимому, намерены осуществить свою давнишнюю мечту о полном истреблении армянского населения, не поддающегося влиянию мусульманской массы и, таким образом, служащего помехой германским планам экономического и политического подчинения себе Турецкой империи». Вскоре Русская армия вновь заняла Ван, но это уже был пустой и разрушенный город. Генерал Русской армии А.П. Кулебякин в дни второго занятия Вана пишет: «Я был в Ване с ноября 1915 по март 1916 года. Невыразимо тяжёлое настроение навевает этот дотла разорённый, насыщенный смертью край…» Вместе с письмами и воспоминаниями солдаты Русской армии оставили и фотографии, которые стали редкими фотодокументами, запечатлевшими страшные события в Западной Армении. В журнале «Кавказское слово» от 22 января 1917-го приводится свидетельство командира одного из кавказских сапёрных батальонов полковника З.: «Около селения О., в районе города Муша, на самом берегу Евфрата, я проезжал случайно ещё прошлой весной и совсем не думал, что когда-нибудь снова попаду в эти края… И я узнал жуткую быль о том, как занявшие селение турки окружили его, согнали всё, решительно всё мужское население, до маленьких мальчиков включительно, на мост, на самую середину, а затем ударами прикладов и штыков начали сбрасывать этих несчастных в полноводный Евфрат... …Тогда о женщинах и детях в С. я так ничего и не узнал. Узнал я о их судьбе четыре месяца спустя, в августе. И вот как: в С. попал в это время я уже неслучайно. Было приказано произвести в этом селении некоторые инженерные работы. Мы и приступили к ним. В числе других работ нам надо было укрепить и приспособить для разных целей несколько сараев. От первого, с которого мы начали, уцелели только стены из нетёсаного камня, проложенного извёсткой; ни окон, ни дверей, ни крыши не было. Стены были шагов 20 в длину и 10 – в ширину. Только что мои солдаты приступили, как их сразу поразило, что пол в сарае необычно рыхл, точно вспахан... Стали рыть… и один череп, затем другой… Я приказал, когда мне обо всём этом доложили, рыть возможно осторожнее, и через день-два мы весь наносный слой сняли. То, что мы увидели, было так ужасно, что ко всему привыкшие солдаты и те с долгую минуту стояли молча. Мы увидели, что по обеим стенам в длину близко, близко один к другому лежат человеческие скелеты, прикрытые полуистлевшей, но всё же достаточно сохранившейся одеждой, настолько сохранившейся, чтобы производить жуткое впечатление одетых в цветные платья скелетов в разных позах, от покойных, как бы спящих, до судорожно изломанных от страданий. Как оказалось, эти ужасные оскаленные черепа и скелеты были все женские и детские… Я сделал снимки со всех найденных нами костей…» «Само селение, я говорил уже Вам, нашли мы полуразрушенным. Армянская церковь, по-видимому, довольно художественной архитектуры, обращена в мусор и в отдельные глыбы спаявшихся от времени кирпичей и цемента – некоторые с художественной облицовкой. Вообще к армянским храмам турки относятся особенно варварски, с особой дикостью… И так везде. В Муше уцелела всего одна церковь – и то потому, что в ней помещался турецкий мучной склад. Иконы везде и всегда загажены и осквернены самым гнусным, самым варварским образом. Турок точно хочет стереть с лица земли всё армянское…» Эти воспоминания и фотографии – лишь малая часть документов и свидетельств всех ужасов, с которыми пришлось столкнуться русскому солдату в Западной Армении. Территория, на которой тысячелетиями складывалась и развивалась армянская цивилизация, к окончанию Первой мировой войны практически опустела. Полтора миллиона армян было планомерно и хладнокровно уничтожено, немногие оставшиеся в живых рассеялись по всему миру. Мир впервые столкнулся с явлением, которому ещё не было придумано имени и которое впоследствии назовут геноцидом. Столкнулся, но остался равнодушным. Впереди был XX век, век, полный других геноцидов. Сурен Манукян}
|
НАШИ ДРУЗЬЯ
|