К грядущей амнистии будьте готовы!
В ближайшие годы армия уличного криминала пополнится сотнями тысяч бойцов.

Жить в большой стране приятно. Приятно осознавать себя частью державы с приставкой «сверх-». Тем более, если учесть, что на Земле таких раз — мы, два — США, и разве что еще Китай. Расчет окончен. А мы и правда пока еще остаемся «сверх-», хотя и не по всем параметрам. Ракеты до сих пор делаем, балет наш в мире неплохо смотрится, чугуна, возможно, до сих пор на душу населения больше всех выплавляем, когда его в других странах вообще уже почти не производят.

А вот вам еще один параметр, по которому мы сильно обгоняем почти весь оставшийся мир.

По количеству заключенных на 100 000 населения мы находимся на втором месте. Впереди нас только вторая сверхдержава — США. У них — 738 человек, у нас — 616. Лидируем мы вдвоем весьма существенно, обгоняя идущих за нами жутко тоталитарную Белоруссию с их жалкими 426 и ЮАР с 411 заключенными в полтора раза. А уж про такие страны, как Япония, Германия или Италия и говорить нечего. Их 62, 96 и 102 сидящих преступника на 100 000 граждан рядом с нашими показателями выглядят как-то уж совсем не серьезно. Да что Германия, — у Колумбии таких заключенных 134 человека, в 4,5 раза меньше чем у нас.

Так что нам еще есть, чем гордится. Правда, гордость наша эта нам дорого дается. По данным Федеральной службы исполнения наказаний, на конец прошлого года у нас сидело 875 800 человек, на содержание которого уходило по 28 000 рублей в год. В общей сумме это почти 25 миллиардов рублей. Наши следственные изоляторы переполнены в 1,7 раза, а кое-где этот показатель доходит и до 2,3.

Кстати, это сейчас мы опустились до 2 места, еще не так давно мы лидировали. Сказались две довольно крупные амнистии: 1995 года, в честь 50-летия Победы в Великой Отечественной войне, и 2000 года, в честь уже 55-летия (хотя многие считают, что настоящим поводом была инаугурация нового президента страны — Владимира Владимировича). И все говорит о том, что дело идет к новой амнистии, которая будет значительно крупнее двух предыдущих.

Такому высокому показателю мы обязаны вовсе не тем, что у нас много сажают, скорее тем, что у нас подолгу сидят. При том, что во всем цивилизованном мире средний срок заключения обычно колеблется в диапазоне от 2 до 4 лет, а за первое «попадание» дают не больше 2 (конечно, не за тяжкие преступления), то у нас средний срок приговора составляет 6-7 лет. Это по официальным данным. По неофициальным — в полтора раза больше.

Срок приговора, прописанный в Уголовном Кодексе, не берется с потолка. Его не просто выдумывает из головы группка юристов-законотоворцев по принципу «А давайте вот столько дадим...», и их выкладки глубоко мотивированны. Но почему у нас за одно преступление дают 5 лет, а в Японии — 2 года? Неужели серьезность преступления и его последствий различны в зависимости от места их совершения? Да нет, просто, и это известно любому юристу, увеличением срока наказания хорошо компенсируется несовершенство государственной правоохранительной системы. Чем более неотвратимо в стране наказание, тем меньшие сроки можно давать на суде. Проще говоря: если человек знает, что после кражи или грабежа его почти обязательно поймают и посадят, то даже маячащий срок в полгода будет для него страшным и ужасным. Тут он сто раз подумает и уже после этого решит, что лучше, все-таки, добыть денег другим способом. А вот когда он знает, что, скорее всего не поймают и не посадят, что вероятность попадания в камеру составляет 1 к 10, вот тут его уже приходится пугать большими сроками. Типа, «уж если поймаем, то будешь сидеть пока не состаришься». Психологически, конечно, прием действует неплохо, только вот для страны и для налогоплательщиков он обходится довольно дорого. И даже не только в материальном плане.

Ведь, как бы там не говорили о воспитательной системе, как бы не называли тюрьмы «исправительными учреждениями», а всем известно, что это скорее учреждения «искривительные». Вряд ли вам удастся найти хоть одного отсидевшего, кто сказал бы, что ему тюрьма чем-то помогла. Тюрьма и исправительные лагеря совершенно справедливо называются «кузницами кадров» и ВУЗами преступного мира. А ведь квалификация не в последнюю очередь зависит от продолжительности обучения. При высоких сроках заключения у нас даже бывший примерный семьянин, «стянувший» чужую заначку из шкафчика в рабочей бытовке, выходит на волю настоящим профессионалом. В результате, почти каждый второй из освободившихся уже вскоре опять попадает на скамью подсудимых: рецидив у нас достигает 40%, в то время, как при нормальной системе он должен был бы не превышать 10%.

Совсем недавно, в самом конце октября этого года, глава российского Минюста Александр Коновалов в интервью телеканалу RT заявил, что его учреждение планирует сократить средний срок заключения почти в три раза. Министр прямо сказал: «Надеемся, что средний срок заключения будет составлять примерно два-три года». Но такое серьезное снижение может быть только следствием очень серьезной реформы и изменения Уголовного кодекса. И совершенно понятно, что такая реформа может вызвать плохо предсказуемые социальные последствия. Ибо что должен чувствовать человек, получивший за свое преступление 10 лет, узнав, что со вчерашнего дня за то же самое дают не более 3? Для него лишние 7 лет будут показателем крайней несправедливости. Поэтому, столь крутая реформа обязательно должна будет сопровождаться либо пересмотром сроков «отсидки» уже посаженных, в сторону существенного уменьшения, либо крупномасштабной амнистией, что в принципе — одно и то же. Только этот шаг сможет решить проблемы, перед которыми мы стоим: та же переполненность тюрем, те же непомерные расходы на них, та же растущая криминализация общества. Плюс к этому, амнистия всегда вела к увеличению лояльности общества к действующей власти. Поэтому, следует ждать, что пройдет она прямехонько к 2012 году, поближе к выборам нового старого президента. И уж никак не после.

Вроде бы, все должны быть довольны. Сидельцев освободят, оставшимся сидеть станет попросторнее, госрасходы упадут, а количество свободных рабочих рук в обществе, напротив, вырастет. И правда, если амнистия будет проведена к 2012 году, то году так к 2020, если все пойдет нормально, у нас все нормализуется. Конечно, при условии, что те же правовые реформы, которые сейчас начинаются, с переименованием «милиции» в «полицию», с сокращением личного состава за счет лиц «не оправдавших...» и так далее. Оставим сомнения и будем надеяться, что все так и будет. Сейчас же перед нами стоит другой вопрос: как пережить ближайшие после амнистии годы?

В России уже было две очень крупных амнистии: в 1917 и в 1953 годах. В первый раз заключенных из тюрем отпустил бывший тогда еще министром юстиции Временного российского правительства Александр Керенский, поэтому освобожденных уголовников прозвали «птенцами Керенского». В 1953 году около 1 миллиона заключенных из 2,5 миллионов освободили по указу Президиума ЦК КПСС, подготовленному лично Лаврентием Павловичем Берией. Причем, если в случае с Керенским в первых рядах амнистированных были именно политзаключенные, то во втором их не было вообще, поскольку на «особо опасных государственных преступников (шпионы, диверсанты, террористы, троцкисты, эсеры, националисты и другие)», содержавшихся в особых лагерях МВД СССР, действие указа не распространялось. То есть, все отпущенные тогда на свободу были чистыми уголовниками в самом народном понимании этого термина, Но и в том, и в другом случае страну тут же захлестнул вал преступности, Преодолеть его удалось относительно быстро, в течение буквально 3-5 лет. В первом случае — за счет «законов военного времени», когда попавшегося вора могли просто расстрелять на улице, а во втором — за счет тоталитарной системы царившей еще тогда в стране. Пока непонятно, что будут делать представители сегодняшней правоохранительной систему после того, как на волю выйдут сотни тысяч прошедших многолетние «курсы повышения квалификации» преступников. Скорее всего, мы реально сможем пережить повторение «бандитских девяностых», только на новом, еще более серьезном уровне. Ибо и тогда взрывной рост криминала, когда ни одного дня не проходило без крупной разборки или заказного убийства, когда людям действительно не рекомендовали выходить на улицу в темное время суток, был не в последней степени связан с широкой амнистией-1995.

Само собой напрашиваются три пути исправления ситуации. Первое — резкое улучшение качества работы милиции/полиции. Конечно, если реформы пойдут нормально и в правильном направлении, то предстоящая чистка «органов» окажет благотворное действие, и тогда на выходе мы сможем получить настоящую «охранительную» структуру, но это произойдет не раньше, чем через десятилетие. Уж слишком много задач по пути придется решать. В сущности, надо, ни много ни мало, изменить психологию всех россиян. Первые несколько лет придется смириться с тем, что силы этих сил будут сильно ослаблены, как у человека в постоперационный период. А амнистия придется как раз на него.

Второе — тотальный контроль. Но это хорошо в условиях тоталитарного общества, при диктатуре, мы же вроде не хотим отказываться от плюсов демократии. Да и в техническом плане наша страна пока, вроде, не блещет. Это в Японии могут нацепить преступнику электронный браслет и организовать для него прохождение наказания «на дому», у нас же это представить пока сложновато.

Наконец — повышение защищенности граждан. Которые давно уже стараются защититься всем, чем можно. Пока что, в соответствии с законом об оружии, мало чем можно, а скоро, после принятия новых поправок, это «меньше» еще уменьшатся. Пока что абсолютно непонятно, почему государство не доверяет нормальным, законопослушным гражданам, не алкоголикам, ни наркоманам, ни в чем предосудительном не замеченным, не привлекавшимся, не уличавшимся, здравомыслящим и ответственным защищать себя с помощью настоящего короткоствольного огнестрельного оружия. Почему-то априори считается, что доверь нам пистолеты — мы друг друга сразу постреляем. До 1918 года, когда владение оружием не запрещалось, не перестреляли, на Западе, где разрешено — не перестреляли, напротив, успешно отстреливают бандитов, а у нас такой российский менталитет особый, что нам доверять оружие нельзя. Вот если получишь корочку милиционера или охранника — тогда можно, а нет у тебя корочки — нет тебе и доверия.

И вообще, странно, как мы еще не попереубивали сами себя из разрешенных ножей, пневматики и травматики. В этом плане государство о нас заботится строго: уже сейчас в Москве сложно купить газовый баллончик, не говоря уж про газовый пистолет. Поэтому люди пытаются защититься кто чем может.

Подумайте о пропорции: за 2008 год (по разным данным) в России было продано более 500 000 бейсбольных бит, несколько десятков бейсбольных мячиков и до 10 перчаток. С одной стороны это похоже на анекдот, с другой — на правду. Во всяком случае, в магазине автозапчастей рядом с моим домом биты продаются свободно, а вот ни мячей не перчаток в ассортименте не предусмотрено. Стало быть, готовимся.

Константин Воробьёв